Борис Евгеньевич Барсков — человек незаурядный и даже легендарный. В 1941-м, в 18 лет, ушел добровольцем на войну. Стал разведчиком, дошел до Восточной Пруссии, воевал с японцами в Маньчжурии. Награжден орденами Отечественной войны I и II степени, двумя орденами Красной Звезды (вторую «звездочку» получил уже на Дальнем Востоке), медалями «За боевые заслуги», «За взятие Кёнигсберга»… Позже, в 1960-х, его боевой опыт пригодился при создании частей нового типа — отдельных бригад специального назначения ГРУ. Служил в уссурийской бригаде спецназа (с 1968 по 1976 год — начальник штаба бригады). Некоторое время назад полковник Барсков вернулся из Ставрополя, где он жил в последнее время, в Уссурийск — к дочке, внукам.
Уссуриец Виталий Тюрин — сам полковник, бывший замкомандира бригады спецназа, прошедший Афганистан и Чечню, — несколько лет назад написал и издал книгу «Люди специального назначения» (о тех, кто служил в уссурийской бригаде). Одна из глав этой книги посвящена Барскову. Сегодня мы с разрешения автора публикуем рассказ Барскова, записанный Тюриным и вошедший в книгу (мы его лишь подсократили). И от души поздравляем ветерана войны и спецназа Бориса Барскова с Днём Победы.
Боевое крещение
Войну Барсков встретил студентом Калязинского индустриального техникума точного машиностроения. Быть военным — в мыслях не было. Но в сентябре 1941-го пошел с друзьями в военкомат: хотим на войну! Их отправили в Горьковскую область, в поселок Золино — на сборный пункт, где готовили маршевые роты на фронт (знаменитые Гороховецкие лагеря). Барскова определили в связисты.
Первую награду — медаль «За боевые заслуги» — он получил в том же 1941-м на Волховском фронте за восстановление под огнем противника телефонного кабеля. Сам связист был при этом ранен.
После госпиталя его направили в пулеметное училище. Почему именно его решили сделать офицером? Наверное, потому, что в те минуты, когда земля стояла дыбом, от грохота разрывов лопались барабанные перепонки, а от роты, которой было поручено вести разведку боем, остались рожки да ножки, — именно у Барскова, раненого и контуженного, хватило мужества не бежать, а, восстановив перебитый кабель, спокойно и вразумительно доложить обстановку.
Доучиться на младшего лейтенанта, командира пулеметного взвода Барскову не дали — бросили на оборону Москвы. Недоучившимся курсантам присвоили сержантские звания, назначили пулеметчиками. Когда немцев отбросили — опять в училище, только уже противотанковое. Его он через пять месяцев окончил, получив звание младшего лейтенанта.
Прибыл в полк на должность командира взвода противотанковых ружей. Взвод есть, а самих ружей — нет. Командир полка сказал: «Лейтенант, у нас есть разведвзвод, там командир — старшина, это не дело. Принимай взвод и командуй». Так Барсков стал разведчиком. На всю жизнь.
«Учились на ходу»
Рассказывает Борис Барсков:
— В основном разведчики были стреляные ребята, понюхавшие пороху, после госпиталей. Ко мне во взвод много приходило и освобожденных из лагерей. Отказов выполнять боевую задачу со стороны разведчиков никогда не было. Занятия? Да какие занятия, если постоянно выполняли боевые задачи. Беседовали, конечно, а учились на ходу. Много было спортсменов — боксеры, борцы. Старшина как-то начал людей отбирать, пошел в батальон, собрал людей: разрядники есть? Есть. Какой разряд? Первый. В разведку пойдешь? Нет. Почему? Разряд — по шахматам…
Если позволяла обстановка, уходили в свой тыл и проигрывали действия предстоящего поиска на схожей местности. Отрабатывали выдвижение к объекту поиска, который определили в ходе предварительного наблюдения за передним краем противника, — где по-пластунски, где перебежками, тренировали захват, отход, прикрытие. Я учил своих разведчиков, а меня самого учили на специальных курсах офицеров разведки. Учителя были отличные, сами — лучшие разведчики, не теоретики, а практики. Изучали тактику, вооружение и штатную структуру немецких частей. Много времени уделяли рукопашному бою, поединку невооруженного с вооруженным, тому, как правильно применять финский нож. Наиболее эффективный удар — финкой сверху вниз в подключичную ямку. Другой вариант — легкий удар снизу в подбородок, противник будет вынужден зажимать рану руками. Несильные тычковые удары в лицо и шею очень болезненны и, главное, сильно воздействует на психику человека. Отрабатывали различные приемы нападения и защиты. Вначале тренировались с деревянными ножами, потом с боевыми. Большим пробелом в моей подготовке было незнание немецкого языка, так как через наши руки проходило много документов.
Разведка — дело серьезное и смертельно опасное. Перед поиском с каждым разведчиком беседовал кто-то из начальства — командир полка, начальник штаба или командир батальона, через боевые порядки которого мы выходили в тыл немцам. Роли распределяли перед каждой задачей. Группы в поиск ходили небольшие — шесть-семь человек. Брали с собой ножи, автоматы, по шесть-восемь гранат. Пистолет был только у командира группы. Сухой паек — сухари, плитка шоколада, сахар, тушенка, но не всегда. Могли дать сухую колбасу. Обязательно — фляжка с водой. Водку не брали.
Каждый разведчик имел армейский нож образца 1940 года. Граната «РГД-33» была эффективной, но неудобной в переноске и обращении. Граната «Ф-1» была удобнее в ношении, но разлет осколков на 200 метров усложнял ее применение. Поэтому предпочтение отдавали гранате «РГ-42» — в ношении она была удобнее «РГД-33», а в применении (для наших задач) — эффективнее «Ф-1». Из автоматов лучшим для нас был пистолет-пулемет Судаева — «ППС-43» с секторным магазином на 35 патронов и складывающимся металлическим прикладом. Удобный при переноске и в обращении, безопасный и надежный в условиях сильного загрязнения, при переползании, в траншеях. Использовали его в ближнем бою — на 50–70 метров.
«Самое тяжелое — ждать возвращения бойцов»
— Разведку вели только ночью. Порой даже получалось так, что первую ночь тратили на то, чтобы перейти в тыл, весь следующий день отсиживались и отсыпались (про дисциплину и говорить не приходилось — все понимали, что кашель или выкуренная сигарета смерти подобны), а следующей ночью выполняли задание.
Надо переправиться через реку, непрерывно освещающуюся в ночные часы ракетами, прогрызть трехрядное проволочное заграждение, подняться по крутому откосу до первой, а еще лучше — до второй траншеи, где немцы уже не так бдительны, залечь, без шума захватить немца и тем же путем — обратно… Бывали такие отчаянные ситуации, которые почти не оставляли шансов на жизнь. Но, хотя сердце заходилось от напряжения, шутили, улыбались.
Связь с нашими была только ракетой либо трассой в воздух. И артиллеристы были готовы по нашему сигналу выставить заградительный огонь.
Как-то раз взяли пулеметчика. Одну сторону траншеи забросали гранатами, другую, вытянули «языка» и потащили. Вроде перебили всех, вдруг за моей спиной — очередь. Я пригнулся от неожиданности, и, честно говоря, внутри как будто что-то оборвалось и похолодело. Все, думаю, отвоевался. Поворачиваюсь — за мной стоит мой разведчик Жора Федоров, улыбается и говорит: «Не переживайте, товарищ лейтенант, я его кокнул. Притворился мертвым, гад, вам в спину хотел выстрелить». Смотрю — точно, лежит тот самый фриц, через которого я перешагнул, приняв его за убитого.
Выжил / пропал без вести / погиб:
выжил
Близкий:
нет
Дата и время создания карточки:
2019-12-18 06:55:33
Дата и время последнего изменения:
2020-05-23 05:27:33
При использовании материалов сайта ссылка на www.pobeda1945.su обязательна.
