Сайт открытый - регистрация необходима только при добавлении информации.

Авторизация
Логин (e-mail):

Пароль:

запомнить



Зарегистрироваться
Забыли пароль?


Организации
Приглашаем к сотрудничеству все организации, которые активно участвуют в сохранении памяти о Великой Отечественной войне. Компании, присоединившиеся к проекту
Статистика
157859
9931
6912
53038
1

Наши баннеры
Мы будем благодарны, если Вы разместите баннеры нашего портала на своем сайте.
Посмотреть наши баннеры







© 2009 Герасимук Д.П.
© 2009 ПОБЕДА 1945. Никто не забыт - Ничто не забыто!
Свидетельство о регистрации СМИ: Эл № ФС77-36997


© Некоммерческое партнёрство "Историко-патриотичекий Клуб "ПатриоТ-34"
Свидетнльство о госрегистрации НО
Свидетельство о внесении записи в ЕГРЮЛ
Регистрация Поиск Фронтовика Поиск подразделения Помощь О проекте

Карточка Фронтовика

ФЕДОРЕНКО МИХАИЛ ПЛАТОНОВИЧ



Пол:мужской
Дата рождения:0.0.1919
Место рождения:ГРУЗИНСКАЯ ССР
Национальность:
Должность:КОМАНДИР БАТАЛЬОНА
Звание:КАПИТАН

Попечитель:

АЛЕКСАНДР ДУБРОВИН

Подразделения, в которых служил Фронтовик:

11 армия
183 стрелковая Харьковская ордена Ленина Краснознаменная орденов Суворова и Богдана Хмельницкого дивизия
183 стрелковая Харьковская ордена Ленина Краснознаменная орденов Суворова и Богдана Хмельницкого дивизия.
27 армия (1 формирования)
29 армия
295 стрелковый полк 183 стрелковой Харьковской дивизии

Захоронение:

-
Дополнительная информация
Домашний адрес во время войны:
Родственники во время войны:
Дата призыва:0.0.0
Место призыва (военкомат):ГРУЗИНСКАЯ ССР ЛАГОДЕХСКИЙ РВК
Дополнительные сведения:Фамилия Федоренко Имя Михаил Отчество Платонович Дата рождения/Возраст__.__.1919 Место рождения Грузинская ССР Дата и место призыва Лагодехский РВК, Грузинская ССР, Лагодехский р-н Последнее место службы 183 сд 295 сп Воинское звание капитан Причина выбытия убит Дата выбытия 18.08.1942 Первичное место захоронения Калининская обл., Ржевский р-н, д. Карпово, западная окраина Название источника информации ЦАМО ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ЧУДАКОВОЙ ВАЛЕНТИНЫ ВАСИЛЬЕВНЫ. – Мне было 15 лет, я только окончила восемь классов в маленьком городке Дно. Родителей репрессировали, жила с бабушкой. Многие мальчишки, мои одноклассники, пошли в военкомат: просили, умоляли, но их на фронт не брали. А мне повезло. После долгих перипетий меня официально «удочерила» 183-я стрелковая дивизия. Я сказала, что сирота и боюсь оставаться одной. Успела забежать к бабушке. Она зарыдала в голос, но я поцеловала ее и заверила, что обязательно вернусь. Война будет недолгой. Сначала я была санитаркой. Там, на фронте, пришла ко мне первая любовь – это был командир взвода пулеметчиков Миша Федоренко. Сколько лет прошло, а душа по нему все болит. Нас считали женихом и невестой. Комсорг Дима даже угрожал: «Замуж собралась? Ну и не видать тебе комсомольского билета. Что-нибудь одно: или любовь, или комсомол». Миша учил меня стрелять из пулемета. Мы верили в свое счастье, в свадьбу, которую сыграем сразу после войны. Но разве можно на фронте что-то загадывать… Помню нашу последнюю встречу. Он пришел на рассвете к нам на КП, вызвал меня. Был выбрит, в каске, с автоматом и двумя гранатами за поясом. Сказал, улыбаясь: «Малышка! Мы опять в бой. Все три батальона нашего полка свели в один, и я теперь командую сводным». «Береги себя», – ответила я. «А как же! Я очень осторожен. Ведь у меня есть ты…» Я поцеловала его на прощание, не зная, что провожаю в последний путь. Ночью начался бой. Я перевязывала тяжелораненых. И под вспышками осветительных ракет увидела, как с противоположного берега осторожно спускаются с носилками четыре бойца. Еще издали по темно-русой пряди волос я узнала лежащего на носилках. Это был Михаил. Носилки внесли в дом на окраине деревни. Поставив их на пол, бойцы ушли, и мы остались вдвоем на нашем последнем свидании… Он был без сознания, в лице – ни кровинки. Прибежал санитар Кузя, сделал какой-то укол. Я спросила осипшим голосом: «Куда ранен?» «Разрывной в бок». «Кузя, надо что-то делать. Беги, звони командиру дивизии. Надо вызвать самолет!» Кузя махнул рукой и, обняв меня, заплакал. Мы стояли на коленях по обе стороны носилок и молча плакали. Через несколько минут Миша, мой самый любимый человек, скончался… Сегодня ее нет с нами, но осталась замечательная книга: «Чижик – птичка с характером», удостоенная премии Союза писателей России, где она все это описала.! ОТРЫВКИ ИЗ КНИГИ «ЧИЖИК – ПТИЧКА С ХАРАКТЕРОМ». Комиссар был в землянке один. Что-то писал и, не поднимая от бумаг головы, махнул мне рукой, чтобы села. Я сидела не шевелясь и сосредоточенно разглядывала большого рогатого жука, копошащегося в пазу щелястого пола. Но вот комиссар отложил в сторону карандаш, снял очки и, протерев их маленьким кусочком замши, посмотрел на меня долго и пристально. Я заерзала на табуретке, как на раскаленной сковородке. Александр Васильевич, сказал очень спокойно: Приходил капитан Федоренко. Я промолчала.Официально просит твоей руки, — продолжал комиссар.Фу ты, как пышно! — сказала я. — Как в старинном романе. А я еще и замуж-то не хочу. Александр Васильевич усмехнулся:— Так примерно я и сказал жениху. Девчонка, ветер в голове. Это мне не понравилось, но возразить я не осмелилась.— Между прочим, он уезжает. — Комиссар опять поглядел на меня испытующе. У меня пересохло во рту, и еле слышно я спросила:Куда? По всей вероятности, его направят на учебу в академию. И будет это, пожалуй, в первых числах сентября. Вот потому он и делает тебе предложение. Ну, так как же ты к этому относишься? Я осторожно спросила: А вы? А что я? Разрешу или не разрешу — финал известный... Так пусть уж лучше всё будет по закону. Александр Васильевич! — Я схватилась руками за пылавшие щеки. Я сорок лет Александр Васильевич! Сиди и слушай. Ты думаешь мне делать нечего, кроме как сватовством заниматься? Я с Федоренко разговаривал не так, как с тобой, а как мужчина с мужчиной. Все доводы «против» ему привел. Но парень упрям. Он и мысли не допускает уехать без тебя. Видимо, по-настоящему любит. А вот ты — сомневаюсь... Ну что ты вертишься, как сорока на колу? Сиди спокойно. Хорошенькое дело: «сиди спокойно!» Усидишь тут!— Отвечай прямо: хочешь замуж или нет? Ох, не знаю... Александр Васильевич, милый, дорогой, мне очень стыдно, но он умный, красивый, храбрый.» лучше всех... — я заплакала, — и если он уезжает, то я... Хоть сегодня замуж,—добавил за меня комиссар.— Ладно. Так и запишем. И чего, спрашивается, ревет? Ну, закрывай шлюзы. Довольно. Честно говоря, мне эта затея не по душе. Не такое сейчас время, чтобы свадьбы играть. Он мог и один уехать. Разлука любви не помеха. Но раз уж так — пусть будет так. Запишетесь первого сентября. Ну что ж? Сыграем свадьбу — удивим всю дивизию. Так- то, фронтовая невеста. Я вытерла слезы и радостно закричала:— Дост! Рахмат, уртак! [Спасибо, товарищ {узб.).] Комиссар удивленно приподнял брови, и я выпалила весь запас узбекских слов. Александр Васильевич улыбнулся: Я вижу, общественное поручение тебе на пользу. Что ж, молодец. Между прочим, капитан просил отпустить тебя завтра к ним в гости. Он с товарищами хочет это событие немного отметить. А вы отпустите, Александр Васильевич? Казнить — так казнить, миловать—так миловать! — решил комиссар. — Иди. Но... — он поднял большой палец вверх, — к ночи домой! Он дал мне слово.— И я даю, Я опять справлялась с вечера. Хотелось бы приодеться, но не было ни платья, ни туфель. Всё та же гимнастерка, русские сапоги да на выбор штаны или короткая юбка — вот и весь мой предсвадебный гардероб... Может быть, прическу устроить? Несолидно как-то—невеста с косичками... Стала накручивать волосы на тряпки с бумажками, а они не накручиваются, только путаются — слишком длинные. И как крутить: вверх или вниз? Пошла к Петьке за советом. Петька сердито засопел носом: Еще чего! Что я, парикмахер, что ли? Иди к Лазарю — он научит. Так ведь Лазарь тоже не парикмахер! Он до войны вашего брата чесал. Чесал! Балда. Рыженький Лазарь — телефонист замахал руками, за картавил: Я не парикмахер! Но ведь Петька мне сказал... Петька-таки наплачется у меня за трепотню! Ну, Лазарь, миленький, как же быть? Я невеста, и завтра меня будут поздравлять, хотелось бы выглядеть хорошо, а я не умею... Так у тебя помолвка, что ли? Это интересно! Давай тряпки! Локоны получились отменные и челка красивой волной. Первый раз в жизни я напудрилась для солидности — совершила преступление: как только Петька куда-то отвернулся, отсыпала зубного порошку в бумажку из... Комиссаровой коробки. Все были дома: и Федоренко, и комиссар Белоусов, и Карпов. Фу ты, какая финтифлюшка! — фыркнул Лешка и обошел вокруг меня. Он даже потрогал волосы пальцем. — Настоящие? А я думал, парик. — И вдруг захохотал: — Мишка! Да она рыжая, как лиса, твоя невеста! Откажись, пока не поздно, ведь рыжие все до одной ведьмы. Сам ты рыжий, а я блондинка! Верно, товарищ комиссар? Блондинка с рыжинкой, — подтвердил Белоусов. — Что он понимает? А зачем ты лицо мукой обсыпала? Ну вот и вы ничего не понимаете в женской красоте! Ведь это же я напудрилась! Зубного порошку у Комиссарова ординарца украла... Пока остальные смеялись, Федоренко, улыбаясь, вытирал мне лицо носовым платком:— Тебе совсем не надо пудриться. Сговор, помолвку или что-то в этом роде праздновали в Кузином блиндаже. Кузя выставил праздничное угощение: кашу гречневую с тушенкой, грибы на сковородке, масло и печенье — весь свой дополнительный командирский паек, наверное, пожертвовал для такого случая. Выпьем за здоровье жениха и невесты! — сказал комиссар Белоусов и чокнулся своей кружкой со мной и Федоренко. Карпов и Кузя закричали: Горько! Горько! Чего заревели? Что это вам, свадьба? — осадил их комиссар. Будем мы ждать до свадьбы! — захохотал Кузя. — Горько! Где-то очень близко ударил минометный залп. Кузя сказал:— Гляди-ка! Салют в честь жениха и невесты. — С потолка прямо на стол посыпался песок. Комиссар укоризненно покосился на Кузю: Хоть бы палатку над столом догадался прибить! Тоже мне хозяин! Песок скрипит на зубах. Я не замечаю, — буркнул Кузя. Да ты и жареные гвозди съешь.Выпили отдельно за жениха и отдельно за невесту, потом за родителей жениха, а когда очередь дошла до моих родителей, Федоренко встал: —У моей невесты нет родителей. Я предлагаю тост за здоровье старшего батальонного комиссара Юртаева. Выпили и крикнули «ура». Молодец. Выпить за Александра Васильевича не грех. Вместо сцены я использовала единственную Кузину табуретку. Боясь, что она перевернется, Федоренко всё время стоял рядом, но я чувствовала себя очень ловкой, почти невесомой и, отплясывая «Карамболину», так вертела воображаемым шлейфом, что даже самой было смешно. А потом мы с Кузей на пару «разделывали под орех» модную в нашей дивизии вологодскую «Махоню» с припевками. Кузя ревел, как дьякон с амвона, но я его перекричала и дробила, не жалея ни каблуков, ни собственных пяток. А мой партнер выдавал такие замысловатые коленца, что Грязнов от смеха путал лады баяна, а зрители держались за животы. Кузя, войдя в раж, налетел на раскаленную печку-бочку, и у него задымились новые галифе. Карпов проворно окатил его водой из термоса. Но вместо благодарности Кузя начал ворчать и ругаться, а мы хохотали до слез. Грязнов чуть баян не уронил. — Ну вас, ребята, к дьяволу, — сказал комиссар Белоусов, вытирая покрасневшее лицо большим носовым платком. —Пропали штаны! И чего дурень летом топит? — Он поймал меня за ремень и потрепал по щеке: — Ох, Махонька, и бедовая ты, шельма! Приближалась ночь. Наступала пора, когда на передовой, как на пограничной полосе, не до веселья и не до маленьких личных дел. Тяжелые минометы вдруг долбанули так, что земля вздрогнула и глухо загудела. Вот он враг — совсем рядом. Только и ждет, чтобы мы забылись, развесили уши... Начиналась ночная вахта. Надо было собираться домой, а уходить не хотелось, — Останься, — очень тихо сказал Федоренко, но я услышала и отрицательно покачала головой. Он спохватился: — Ох, ведь я дал комиссару слово... Он при всех поцеловал меня грустно и нежно, едва, прикоснувшись губами, даже не смог проводить, так как ему было пора на оборону. Провожал меня хмурый Кузя, переодевшийся в старую форму. Он был не в духе — жалел галифе, ворчал: — Ведут себя так, как будто бы им отмерено жить по крайней мере лет до ста. Вот ахнет сюда этакая дура, и всё... Не ахнет. А если и ахнет — то мимо. Домой я пришла поздно и разбудила Володю:Володя, поздравь меня, я выхожу замуж! Мой начальник поморгал спросонья и сказал сонным голосом: — Чижик, оставь меня в покое. Я хочу спать... Фу ты, философ сонный! А я и подумать не могла о сне и пошла бродить по расположению штаба. Носом к носу столкнулась с комсоргом. Димка обжег меня голубыми глазищами: злился. Кажется, ты замуж собралась? Ну и не видать тебе комсомольского билета, как своих ушей. Что-нибудь одно: или любовь, или комсомол. Да что ты, Дима, городишь? Где комсомол, там и любовь! Не болтай не дело! — сказал Димка. Он вообще-то признавал любовь, как таковую, но только к Родине. Завернувшись в плащ-палатку, я сидела нахохлившись, как мокрый воробей, и думала о Федоренко. Скоро он уедет в академию, и я с ним. Буду служить где-нибудь в тыловом госпитале... А как же полк? Все стремятся на фронт, а я в тыл... И с Федоренко расстаться немыслимо, и полк покинуть жаль до слез. Лазарь, ты не знаешь, какой срок обучения в академии? В мирное время лет пять, не меньше, а сейчас — не знаю, - А ты не знаешь, -после окончания в свои части отправляют?Чижик, отвяжись! - буркнул Лазарь и занялся своими телефонами. - Немец атакует правое крыло! – тревожно сказал комиссар и дал распоряжение начальнику штаба: – Заградогонь! И хороший! Через несколько минут заговорили наши батареи, где-то у речки зачуфыкали “самовары” Устименова. Пробежали цепочкой разведчики, впереди с автоматом в руке Мишка Чурсин. Вот они перебрались через речку и понеслись к “глобусу” ... Донеслось нестройное “ура”, и немецкий огонь стал стихать. Обогнав Петьку и комиссара, я бежала по знакомой тропинке, придерживая рукой санитарную сумку, а другой несла котелок с кашей. С противоположного берега осторожно спускались с носилками четыре бойца. Еще издали я узнала темно-русые волосы. Что-то толкнуло меня в грудь, ноги подкосились. Издалека-издалека донесся голос комиссара: - Лей прямо на голову... Вода полилась по моему лицу, потекла за ворот гимнастерки, и я очнулась. Э, слабачка, – сказал Александр Васильевич, - Не убит, только ранен! Догоняй, А как же вы? Иди, тебе говорят!) Я бросилась догонять носилки, а ноги не слушались, дрожали и подгибались. Носилки внесли в желтый дом на окраине деревни. Поставив их на пол, бойцы ушли, и остались мы вдвоем на нашем последнем свидании... Он был без сознания, в лице ни кровинки, и только ресницы чуть-чуть трепетали. Прибежал Кузя в каске, сдвинутой на затылок, сделал какой-то укол. Я спросила осипшим голосом: - Куда ранен? Разрывной в бок...Кузя, ведь надо что-то делать?! Неужели ничем нельзя помочь?! Что же ты стоишь? Беги! Звони в политотдел! Самому командиру дивизии! Надо вызвать самолет, Кузя махнул рукой и, обняв меня, заплакал... Мы стояли на коленях по обе стороны носилок и молча плакали. Через несколько минут он скончался. Кузя закрыл ему глаза, а я сложила на груди руки. Родные руки, всегда такие горячие и ласковые, а теперь беспомощные и холодные. Кузя сказал: - Скоро атака, и мне надо идти. Лешка занял его место, комиссар ранен. Боже мой, боже мой! Не могу поверить! Чижик, не хорони его тут. Увези в Большое Карпово, всё-таки тыл. Там штаб дивизии – тебе помогут. Я пришлю подводу. Поцеловав мертвого друга, он ушел. Всё было по солдатскому ритуалу. Поздно вечером его положили в ящик, наскоро сколоченный из не строганых досок. Из кармана гимнастерки вынули партийный билет и две фотографии: одну мою, другую матери с отчимом. Фотографии передали мне. - Не надо ничего у него отнимать, - сказала я и положила фотографии на место. Незнакомый комиссар из штаба дивизии сказал надгробное слово, нестройно прозвучал жидкий залп, и могилу зарыли. Насыпали жалкий холмик земли, воткнули палку с фанерной дощечкой, а на ней надпись: Капитан Михаил Платонович ФЕДОРЕНКО. Родился в 1919 году, погиб за Родину 18.08. 1942 г. Взошло солнце, и начался новый фронтовой день, а моего любимого уже - не было... Ненавистный “костыль” проковылял в голубом небе – отправился спозаранок на свою шпионскую службу. Высоко-высоко куда-то на запад прошли грозные “петляковы”. Все ли вернутся назад? .. Мимо тянулись дымящиеся кухни, подводы со снарядами, проходили бойцы. Некоторые останавливались, участливо спрашивали: - Кого похоронила, сестренка? Я не отвечала. И не было больше веселого беззаботного Чижика. За одну ночь я вдруг стала взрослой. Забота друзей меня тронула, но ехать я категорически отказалась. Чем больше сочувствующих, тем острее горе. Этак я никогда не приду в себя. А мне теперь надо много мужества. Я собираюсь воевать по-настоящему. — Нет больше Чижика, — сказала я майору Воронину. Прощаясь, Иван Сергеевич вручил мне дивизионную газету, посвященную героям последних боев. Всю вторую страницу занимала статья о батальоне Федоренко. Дата рождения __.__.1919 Дата выбытия 18.08.1942 Страна захоронения Россия Регион захоронения Тверская обл. Место захоронения Ржевский р-н, м.о. с.п. "Успенское", д. Маслово Откуда перезахоронен Карпово
Выжил / пропал без вести / погиб:погиб
Близкий:нет
Дата и время создания карточки:2017-03-23 14:22:45
Дата и время последнего изменения:2017-12-24 19:53:38
При использовании материалов сайта ссылка на www.pobeda1945.su обязательна.